Ведро замело снегом. Сейчас я уже не уверена, сколько лет назад началась эта метель и хочу ли я растопленного льда и мокрые по колено кеды. В наушниках вершитель сэр Макс ест, высыпается и творит невозможное, любимый даже городами, не говоря уж о простых людях. Руки еще помнят ярко-ядовитые обложки. Вспоминая запах свеженапечатанных слов, швабра путешествует назад, к моменту, когда инфантильное восторженное существо поглощало книги, информацию и людей, не думая о том.что через пару-тройку лет придется что-то и кого-то решать, и отдаваться жизни, работая на износ. Я возвращаюсь к выдуманному Мартынчик и ее другом миру, в очередной раз разочаровавшись во взрослой жизни, а, может, и просто потому, что очередной пролитый судьбой на мои колени кофе слишком горький и безумно горячий. Кто знает? Главное, потом долго не стоять на сквозняке. Здешний сквозняк способен выдуть из меня не только желание сварить новый судьбоносный напиток, но и душу. Или что там у швабр?
Так и живем: ламинат на бетоне, диван на ламинате, на диване я и мои страдающие колени, дальше - прослойка из тортовой коробки c котом внутри. Над котом витает песня о теплых котах. Героин на героине, героиня на героине... Кот спит и видит свои теплые сны, в которых он волен драть бесконечное количество диванов, жить в коробках из под пылесосов, поглощать неведомое природе количество корма и свежих булочек с изюмом. И гладиться исключительно о тех людей, о которых хочется. И тогда мне кажется, что я тоже кот, зовут меня сэр Макс. Я засыпаю, убаюканная обычным мерным течением разреженной вселенной. Мимо и сквозь.